Переходить от девчонки и девчонке, лишь бы никто не почувствовал, как ему больно. Сириус не демонстрирует этого - вряд ли хоть один человек в этой комнате догадывается о том, как ему плохо. Наконец, Сириус садиться и щурится, пытаясь в собственном табачном дыму разглядеть угол, где сидит Фло. Она болтает с однокурсницей, а затем к ним подходит Эванс. Занимательно, о чем они могут говорить. Впрочем, Сириус уговаривает себя, что ему нет никакого дела до этого разговора. И до того, что в нем участвует рейвенкловка - в частности.
Сириус глядит прямо перед собой, сжимая кулаки, ища повод, чтобы просто подойти к ней, увидеть чуть поближе. Не говоря уже ничего о том, чтобы поговорить.
Какая-то девушка наклоняется к Блэку, прижимаясь к нему грудью и он охотно перенимает игру, обнимая её за талию и почти усаживая себе на колени. Конкурентки почти скалятся, смотря на нее. А Блэку - плевать. По сути, ему плевать на каждого, кто находится в этой комнате, кроме Фло, которая так и притягивает взгляд. Сириус из-за плеча девушки, замечает, что иногда на него посматривает Эванс - с целью, посмотреть, жив или он, что ли?
Сидеть просто так быстро становится скучным, и когда кто-то, внезапно для него самого, из толпы кричит: "Никто не сможет перепить Блэка?", Сириус ухмыляется. Зря они это, зря.
Сириус против этого идиотского спора, мать его! Потому что у Блэка выдержка, как у настоящего аристократа и настоящего коньяка - перепить его не удается никому. Блэк сидит на кресле, вызывающе закинув ногу на ногу. Смельчаков не находится. Публика бурлит, а Сириус сжимает бокал в руке что есть силы, в глубине души надеясь, что сейчас он треснет и это отвлечет его на минуту. Но азарт все равно берет своё. Первая ставка - бокал залпом, без остановок.
Первый глоток, второй, третий, четвертый. В глазах щиплет, а виски течет по подбородку. Но бокал выпит. Сириус с шумом ставит его на стол, и обводит Гостинную глазами.
Теперь очередь того, кто станет с ним соперничать. Если игры на публику будет больше, это отвлечет его от всего остального происходящего. Спор идиотский, но что терять. Идиотский настолько, что Сириус думает, что после этого сразу выпьет добрую дозу Антипохмельного, чтобы наутро не выглядеть трупом. Интересно, кто же станет с ним тягаться?
Если что, он доковыляет до спальни, оставляя все это дерьмо на Джима, не оглянется на Фло - будет героем. Гребанным гриффиндорцем! Он хрипло смеется. И никто, кроме самого Блэка, не знает над чем - над собственными мыслями или о том, что все такие трусы и не хотят с ним соперничать.
В Гостинной - зеркальная тишина, которая вот-вот грозит разбиться, как хрусталь. Сириус не любит тишины. Кто-то даже приглушил музыку, и теперь половина взглядов направлена на Сириуса - что он будет делать, если никто не выпьет второго бокала?
- Неужели, этого смельчака не найдется? - Сириус обводит Гостинную взглядом, мало смахивающим на трезвым, и втайне надеется, что рейвенкловка не видит этого. Девушки визжат, подзадоривая всех остальных. А Блэку просто смешно, что он вообще согласился на это.

Смельчаков не находится. Но вот с другого конца комнаты поднимается Флоренс, - Мерлин, Фло!, - и яростно сверкая своими бутылочными глазами, нахально подходит к нему и просит налить. Публика бурлит. Ставка Сириуса сделана, и теперь наступает очередь рейвенкловки. Она пьет, так нахально пьет, прямо перед его глазами, раззадоривая публику еще больше. Он не в силах сопротивляться, он азартен до чертиков и будет очень глупо не поддаться этому азарту.
После четвертого стакана организм отказывается воспринимать жидкость. Просто так. Блэк давно не пил так много и потому думает, что протянет еще парочку стаканов и вырубится. Он хрипло смеется, опустошая пятый стакан. Счет сравнялся, пять на пять, каково тебе теперь, Флоренс?  Он шепчет:
- Неужели ты так уверена в своей правоте?
И никто, кроме самого Блэка не знает, о чем задан вопрос - об этой убийственной для нее дозе алкоголя и дурацком споре, или о том, что случилось неделю назад.
Кажется, им обоим станет не очень. Сириус еще не пьян, но к этому слишком близок, Фло, конечно же, сидит в полной невозмутимости, но он видит, что ноги еле держат её. И еще немного - и все. Последний бокал с грохотом летит в угол. Хватит, пора прекратить этот фарс.
- Ничья! - громко объявляет кто-то, - ну вы и даете, ребята.
Восхищенный вздох толпы. А Сириуса прошибает холодный пот. Потому что правила этой игры кристально просты, вот только Фло о них не знает - в случае ничьи, каждый загадывает другому желание. Любое, даже самое опасное и абсурдное. А иначе - неуважение. Итого - два желания. Итого - крышка. Ну давай, Гринвуд. Толпа, затаив дыхание, ждет.
Если играть, то играть честно. Вот только рейвенкловка об этом и не догадывается. Сириусу остается молчать, наблюдая за её реакцией. И самым забавным остается то, что они все еще немного пьяны - а в таком состоянии загадывать желание становится чем-то абсурдным. Кто-то жалеет их и ставит на стол пузырек Антипохмельного - этого добра на вечеринках всегда хватает, и Сириус жадно хватается за него, надеясь, что мозг сейчас проясниться. Народу рядом все равно - все ждут решения, волнуются и бурлят. Адреналин из-за алкоголя напрочь отбивает чувство страха, будто его и не было вовсе. Адреналин не уступает места ничему другому - и Блэку безрассудно хорошо. Даже слишком. Пока он ждет её текста, то курит, хотя и долго не может сделать затяжку. Черт возьми.
Первая мысль - убить её, или влепить ей затрещину, взвалить на себя и понести куда-то. Несмотря на то, что Гринвуд - та еще сучка (Блэку нравится думать так, оправдывая себя), она нравится ему все так же, как и прежде. И сейчас он думает о её языке в своем рту. Он терпеливо ждет, и старается при этом смотреть куда угодно - только не на неё, потому что желание поцеловать её прямо сейчас возрастает в огромное количество раз. И плевать, что все это действие алкоголя. Потому, что у трезвого на уме, то у пьяного, правильно, на уме. Блэку трудно.

Пару секунд разговора с Флоренс - и Лили с Блэком встречаются взглядами. Это трудно - объяснить хоть кому-либо, зачем же она на него смотрит. Возможно потому что хочет прочесть на его лице, действительно несчастлив ли он так, как болтают девчонки после отбоя в их спальне, или он в порядке, и все это - лишь сплетня, глупая выдумка, фатум. Но во взгляде этого, увы, не прочтешь. Она посматривает на него украдкой, но не более - Эванс никогда не подойдет к нему с прямым вопросом, потому что она терпеть не может вмешательства в чужие личные жизни. Еще пара секунд, и она оставляет Блэка в покое. Пускай себе развлекается, как раньше - обнимает разных девочек, и напивается до полу-сонного состояния, это никаким боком не касается её, Лили Эванс.
Она возвращается к своему привычному наблюдательному посту - посматривает на Поттера, делая вид, что выискивает что-то глазами и постоянно цепляется за него взглядом. Такое у нее оправдание и прикрытие. Хорошее прикрытие.
Сидеть на одном месте - глупо и надоедает быстрее, чем можно себе представить. Проблема в том, что заниматься Лили ярко нечем - танцевать она не любит, пить не собирается, играть в игры тоже не хочется. Собеседницей ей может быть Фло, но судя по её тревожным взглядам в противоположный конец комнаты, где чинно восседает Блэк, рейвенкловке, мягко говоря, не до нее.
Но тут кто-то из окружения Блэка объявляет дурацкую игру, правила которой, как кажется, кристально просты - нужно перепить Блэка. Поскольку, Лили созерцает это не в первый раз, то знает, что чаще всего игра затевается для поднятия и так богатого градуса народа и с целью поиздеваться на тем, кто будет этим смельчаком. Игра, которую она должна была, как староста пресечь, должна была - но не стала. В этом нет ровно никакого смысла - все равно все напьются, запретить это невозможно. А Блэк сидит и ждет. Рядом стоит Поттер, ухмыляется, наверняка зная, что спор совершенно дурацкий. А Блэк ждет.
Наконец, с места поднимается Фло. Лили тяжело вздыхает, пытается схватить подругу за руку, но та уже уходит. Безуспешно. Хорошо, что я научила её варить Антипохмельное зелье.
Мысль о том, как Фло будет жалеть на следующее утро, не дает Лили покоя.
То, что упрямая рейвенкловка все равно сделает так, сомнений не возникает. Блэк, кажется, сам удивлен и готов это пресечь - но нет, толпа требует хлеба и зрелищ. Лили устало прикрывает глаза - смотреть, как твоя приятельница надирается с парнем, который ей нравится и которого она сама же и оттолкнула, до зеленых чертей, Лили не собирается. Как глупо все это.
Храбрость на Гриффиндоре будет оценена - и поэтому Лили открывает глаза и смотрит, как Фло жадно пьет. Видно, что ей слишком трудно, но и Блэку смотреть на это все, наверное, не слишком и легко. Чтобы хоть чуть-чуть отвлечься от этого всего, Лили скользит глазами по толпе, большая часть которой смотрит, как же проходит спор. Ничья.
А потом Фло с Блэком, кажется, они даже твердо стоят на ногах, впрочем, Лили краешком глаза замечает, что Блэк пьет Антипохмельное и даже догадывается, кто же дал ему пузырек, выходят из Гостинной. Вместе. И Фло держит его за руку. Самоубийца. На завтра, Эванс готова поклясться, весь курс будет знать об этом.
Эванс будет молиться, чтобы Фло не нашла в своей постели (если она, конечно же, придет до утра) пару Дьявольских Силков от горячих поклонниц Блэка. Надеюсь, Фло не наделает глупостей, что в принципе, ей не свойственно.
Взгляд Лили снова возвращается к толпе - и к Поттеру в ней.
Но вдруг совсем другая деталь привлекает её внимание. Ей кажется, или она действительно видит в толпе знакомую макушку бывшего лучшего друга? Нет, этого просто не может быть. Он не мог придти сюда, это фантастика.
Но фантастика оказывается явью, а сам виновник всего этого оказывается рядом с ней. Она холодна, как лед. Шок не желает отступать.
- О чем нам говорить? Кажется, мы еще тогда все выяснили. И зачем ты пришел в общество грязнокровок, которые тебе не по вкусу? - голос её усталый больше, чем резкий - не может она, все же, сразу сказать ему, куда ему стоит идти, и кем он выставляет её сейчас, среди однокурсников. И сейчас, несмотря на то, как полгода назад она мечтала об этой ситуации и о том, чтобы простить бывшего друга, сейчас Эванс готова чуть ли не в голос молиться, чтобы Поттер подошел и освободил её от этого.

Отредактировано Lily Evans (2013-05-06 01:51:22)

Так бывает: вот ты есть, а тебя никому не надо. ©
Горько… Так непривычно горько. Колят в груди незримые иглы чувства, доселе неизвестного сердцу. Боль застала Джеймса врасплох. Позабытый друзьями-гриффиндорцами и вообще всеми, пьяный и никому ненужный Мародер, он сидел сейчас в углу гостиной наедине с единственной достойной, по его мнению, компанией — бокалом терпкого обжигающего Огневиски, и иногда даже перебрасывался с ним парой реплик. Будто жидкость может понять и ответить. Будто другого собеседника нет.
Да! Да, черт возьми, нет! Нет этого вожделенного ублюдка, который, казалось бы, должен быть здесь, рядом…
Верные друзья и те оказались предателями, конечно, только временными, но все же. Как неприятно это скребло по самолюбию. Не то чтобы Поттер не понимал степени важности их собственных дел, скорее было просто обидно, что в самую трудную минуту никого из них рядом не оказалось. Он-то всегда, при первой же их проблеме тут как тут. Чего теперь не скажешь о них. Конечно, куда ему до их вселенских проблем… По сравнению с тем, что сейчас творится у Луни с Бродягой, у него так, пустяки. Ерунда, что с Эванс уже на протяжении пары лет ничего не получается. Ерунда, что один сальноволосый замухрышка только что сделал что-то, отчего любимая девушка рискует вернуться к нему. По-крайней мере, так казалось. Ерунда, что сова сегодня утром принесла прискорбное известие о кончине сразу двух его родителей, а он не сказал, потому что друзья итак загружены своим. Случай такого странного совпадения смертей еще выясняется. И уж, конечно, ерунда, что следующее лето он проведет не дома, а в школе, предварительно, дней эдак через пять похоронив родителей. Ерундой будет возвращаться после 7 курса в пустой дом с осознанием того, что твои близкие так и не успели порадоваться за то, что ты теперь стал полноправным волшебником.
Да, сущие безделицы у тебя в жизни происходят, Поттер. Это у кого-то другого проблемы, а у тебя пустяки одни сплошные.
Бац! — и плотно сжатый кулак врезается в каменную стену. Прости, Хогвартс, но эту неуемную клокочущую злость нужно куда-то деть.
Бац! — и второй кулак присоединяется к первому, тоже целуя стену. Пока хватит.
Очередной бокал позолоченной жидкости оказывается залпом пуст. Который по счету? Джеймс сбился, да и мозги уже не в состоянии провернуть такую бесхитростную задачу, как подсчитать количество выпитого им спиртного.
Можно было и поучаствовать в споре… В текущем состоянии он бы дал Блэку фору. И не только… Но Джеймс так был занят тем, что жалел себя, что весь спор благополучно профукал, как, впрочем, и скорейший уход Сириуса.
Проклятая псина! Вернется — убью.
Рука опрокидывает в себя еще одну добрую половину жгучего напитка. Раз за разом он топит свои проблемы в бассейне крепкого пойла, но, топя их, не замечает, как тонет сам. И нет никого, кто бы мог схватить подлетающую с алкоголем ко рту руку и сказать: «Хватит! Остановись!». Нет никого, кроме него самого.
— Хватит, черт возьми! — неожиданно громко произносит Джеймс, но не себе, а окружающим, вскакивая с места и громко хлопая бокалом по столу, — Хватит, мать твою, быть такими веселыми и до одури жизнерадостными, когда вечер катится к чертям!
Жидкость в емкости пускается за край, полоснув по рукаву и разливаясь дальше с него на стол. Джеймс смотрит в одну точку, опустив глаза, и понимает, что привлек внимание почти всех находящихся здесь. Как они могут веселиться, когда хочется лезть на стенку от безвыходности, самому стать оборотнем и завыть на луну? И ответ возникает сам собой: потому что у всех у них сейчас все хорошо. А если и нет, то никто из них не находится сейчас в такой откровенной жопе, как ты, Поттер. Не проронив ни слова, он падает на свое место обратно и тут же слышит:
— Тебе бы уже хватит, Поттер, — дождался. Кто-то снисходительно упрекнул его в передозировке, остановил, как он того и хотел, но было уже откровенно плевать с высокой колокольни на слова этого, несомненно, «заботливого» человека.
Тоже мне, мамка нашлась!
Гриффиндорец глумливо хохотнул и тут же икнул, вызвав у себя еще больший смешок. Кто-то покрутил у виска, глядя на такого непривычного Джеймса. Огневиски снова было приближено ко рту, а затем пропущено через горло, чтобы подавить подступающую икоту и… слезы. Мамка… Мама, которой больше нет. Даже если бы он хотел, она бы не смогла его остановить и отговорить. Ее больше нет. И отца тоже. В жилах застывает кровь, но лишь на мгновение, потому что алкоголь не дает ей делать это дальше. Выражение лица сменяется обидой вновь. Слезы таки срываются из глаз, прокладывая мокрые дорожки, но Джеймс не чувствует, что плачет, будучи достаточно для этого распаленным. Должно быть, у него повысилась температура. Да, наверное, это так. Тело полчаса как стало непривычно тяжелым, а зрение уже подводит даже в очках, но так хочется встать. Встать и, либо уйти, либо отчебучить что-нибудь такое, чего всем этим лицемерам и не снилось. Бокал в его руках лопается от напряжения, и высвободившаяся жидкость вместе с кровью от задевших ладони осколков повторно увлажняет кожу.
Я должно быть сильно драматизирую? Катись оно все к Мерлину!
Ему бы не помешала какая-нибудь эмоциональная разрядка, но Нюниуса уже и след простыл.
Жаль… Очень жаль. Не передать, как жаль, что эта маленькая сволочь таки успела ускользнуть… Она бы сейчас была, как нельзя, кстати. Ну, ничего, обойдемся и без Сопливиуса…
Гриффиндорец одарил своим, как можно сосредоточенным в такой ситуации, взглядом сцепленные в замок мокрые окровавленные ладони и второй раз поднялся. Лишь сделав шаг Джеймса качнуло, как плохо держащийся на ветке лист от ветра, и он навалился на ближайшую стену. Решительно пыхтя, Поттер с силой оттолкнулся от точки опоры, расталкивая студентов на своем пути. Качаясь, он доковылял до середины гостиной и взгромоздился на так кстати оказавшийся поблизости стул, чтобы привлечь внимание всех. Стул ужасно задребезжал под напором неустойчивого тела, но Джеймс на удивление продолжал с какой-то пьяной настойчивостью держаться на нем. Ученики вокруг притихли и зашептались, предвкушая грядущее представление.
— Впрочем, не имею прав портить вам вечер, — тихо заключил гриффиндорец, — Дамы и гысспада, — начал он уже более громко и пьяно, — как вам должно быть известно, я лублю мифс Эванс отдельно, — упомянутую «мисс» Джеймс удостоил особенным оскалом. Он спрыгнул со стула, едва не упав, и, неожиданно, сгреб девушку в объятие, прижав рукой за плечи и как бы подтверждая этим жестом сказанное, — Т.е. просто отдельно…— он тряхнул головой, — Т.е. просто люблю, давно, — было видно, что Поттер совсем заговорился, — Но! — Джеймс отпустил Лили и вновь двинулся к несчастному стулу, — Заметьте, эта девушка никак не реагирует на мои ухаживания, — для пущего эффекта он указал на объект своего разговора рукой, — Почему я впал в такую немилость, даже я не знал ДО сего момента. Ознако… Сегодня я выясняю, щито любофь фсей моей никчемной жизни любит того, истинную личину кого я имел честь не так давно добродушно продемонстрировать всем вам, дорогая публика... — Джеймс одарил мутным взглядом всех присутствующих, а затем задержал, вернее, попытался, на одной лишь Лили, — Скажи, милая, дорогая и любимая, чем я плох? Чего тебе не хватает, чтобы быть со мной? Что такого есть в этом змееныше, что ты от него тащишься? — состояние Джеймса потихоньку переваливало за отметку «невменяемый», — Ты любишь его? Любишь его, да? Не меня, а его? Он лучше, да? — напряжение нарастало. Людям вокруг было совсем не до смеха. Очередной спектакль выходил из-под контроля. То, что должно было быть изначально шуточным выяснением отношений, становилось реальным и грозило навсегда отвернуть Лили от Джеймса Поттера. Где-то на подкорке сознания он это понимал, но уже не мог остановиться. Верно говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Сейчас, как никогда, хотелось выплеснуть всю обиду хоть на кого-нибудь и пусть, потом он об этом пожалеет, но это жгучее невыносимое ощущение в груди надо было убрать. Луни с Бродягой доблестно возложили на него обязанности всеобщего клоуна… Что ж, пусть теперь довольствуются плодами своего творения.
— Отвечай, когда я с тобой разговариваю! — в приказном порядке потребовал Джеймс и тут его взгляд изменился. Он понял, кто сейчас перед ним и что с ней так нельзя, но вместо извинений горько отвернулся.
— Да уж… Мои друзья оставили меня клоуном, но сегодня, увы, шалостей не будет, как не будет и в последующие дни… Блэка так сильно увлекла дорама всей его жизни, что он благополучно начхал на меня, своего лучшего друга. Правильно, давайте все от меня отвернитесь! — под конец вся его тирада превратилась в отчаянный крик души, не оцененный никем.
— Хватит орать и на жалость давить! Иди спать, Поттер, ты уже хорош! — кто-то гневно сказал ему из толпы.
— Хорош? — Джеймс горько усмехнулся. — Это верно, — Поттер потупил взгляд, — А здорово сшибает, правда?
Ничего не оставалось, кроме как еще раз усмехнуться и вернуться к насиженному месту, добавлять из горла, желая смыть новоявленный позор и забыться.
Не имел права, но все-таки испортил... Провалиться б мне на месте.
И уже новый бокал виски был осушен полностью, в один присест.

П.С. в посте намеренные ошибки, чтобы показать более живо пьяного Поттера. Да и, если что, за ругательства прошу прощения. Надо будет, из реплик могу их убрать. х)