Придумавший уроки по Уходу по утрам зимой - должен быть проклят - такая отчаянная мысль вертелась у него в голове все утро. Сонно натыкаться на углы, натягивая кучу одежды и после завтрака топать на лекцию, чтобы посмотреть на очередную тварь - что могло быть еще большим удовольствием? К УЗМС Блэк относился снисходительно, как относятся к любимой зверушке чужих хозяев. Но сегодня, когда его голова трещала, как старый музыкальный инструмент, меньше всего ему хотелось одеваться и тащиться на никому не нужную лекцию. Впрочем, по поводу нужности этого предмета с ним могли бы поспорить - но едва ли Сириус был бы в числе тех, кому нравился курс. Зима буйствовала вовсю и снега за ночь намело еще больше, чем было.
Завтрак прошел в относительном молчании - Сириус все еще обдумывал свой разговор с братом, который частично перевернул его горизонты. Он думал, что, возможно, слишком долго, непростительно долго, считал брата несмышленым малышом, не заметив, как стремительно тот вырос. Регулус хотел быть похожим на него, хотя сам больше всего отрицал это. Сириус понимал, что им никак не найти общих точек соприкосновения - своим побегом старший Блэк навсегда положил между ними пропасть, размер которой рос с каждым днем.
Он никак не оправдывал брата - эта его покорность была лишь видимой, внутри он думал совсем по-другому, вероятно. И тот его поцелуй с Фло тоже был протестом. Как игрушки в детстве. Протест против Сириуса лично, и против всего мира тоже. Регулус, вероятно, даже не догадывался, что его брат чувствует по отношению к этой девушке, если Сириус вообще умел чувствовать.
Сириус до конца не знал, как охарактеризовать своё отношение к рейвенкловке - с одной стороны её авантюризм, неприступность и умение влипать во всякого рода неприятности дико бесили его, а с другой... Она была острой на язычок, никогда не лезла за словом в карман и могла отшить его даже из положения "вниз головой", и это, несомненно, заводило куда больше, чем короткие юбки и хлопанья ресницами. Джим давно махнул на все это дело рукой, молча говоря, что если Бродяге и приспичило затащить её куда-либо, то чем бы дитя не тешилось.
Блэк не вел душеспасительных бесед с друзьями об этих странных отношениях. Пару раз Лунатик тактично пытался у него что-то выспросить и дать совета, но всякий раз оказывался посланным подальше.
И поэтому сейчас Блэку меньше всего хотелось видеть Гринвуд, а особенно, после последнего их разговора. Но ничего не оставалось - кроме как надевать теплые вещи в несколько слоев и тащиться на занятия.
Он наскоро побросал в сумку нужные вещи, перехватил за завтраком тост и поскорее спустился во двор, заваленный снегом по самую макушку. Обилие снега в это утро тоже не радовало - раздражало. Пока они с остальными дошли до опушки, то были уже все мокрые. Заметив стоящих в стороне, Фло и Кларрису, Блэк театрально сдернул свою шапку и помахавши ею, прокричал, когда до девушек оставалось еще метров пятнадцать:
- Доброго утра, милые дамы.
Он надеялся, что в ответ на этот "жест доброй воли", Гринвуд хотя бы обернется, тем самым подтвердив, что услышала его шутливое приветствие. Но она оставалась такой же гордой. Внезапную тишину, прорезаемую редкими смешками, нарушил ворчливый голос профессора Граббли-Дерг.
- Доброго утра, мистер Блэк. Я вижу, сегодняшним утром ваши мысли заняты отнюдь не моим предметом.

Она появилась и подала голос внезапно. Профессор Граббли-Дерг отчетливо понимала, что в Хогвартских кругах, среди студентов, её считают странной. Потому что какая женщина сознательно выберет предмет, который предполагает диких животных и грязь?
Для этого, она должна быть либо сумасшедшей, либо влюбленной до безумия в то, чем занимается. Вильгельмина Граббли-Дерг принадлежала как раз ко второй группе - еще будучи ученицей, она мечтала о том, как станет возиться с животными. Ей предлагали быть драконологом - она отказывалась. Её интересовал не определенный вид животных, и отнюдь не драконы - ей хотелось заниматься всеми видами животных сразу. И даже опасность непонимания не останавливала её.
С тех пор, как она стала преподавателем, прошло достаточное количество времени. Годы её практики шли быстро, но профессор никак не могла привыкнуть к тому, что совсем не волнуется, обводя взором свой класс.
Когда-то, перед первой своей лекцией, она действительно волновалась. А теперь, когда годы преподавания остались за спиной, опыт рос, как на дрожжах, волноваться было незачем.
- И теперь, когда Блэк и Поттер наконец-то успокоились, можно начинать занятие, - профессор сердито тряхнула седыми кудрями, что в беспорядке выбивались из-под её чудаковатого колпака.
Она привычно обвела всех присутствующих взглядом, отметив, что у большинства в руках учебники, а некоторые рейвенкловцы и вовсе уткнулись в них. Граббли-Дерг улыбнулась.
- Как я вижу, вы довольно старательно готовились к тесту. Впрочем, спешу вас расстроить, - она ожидала всеобщего вздоха с рейвенкловской стороны, но его не последовало, - на этой лекции теста не будет.
После этого по смешанным рядам представителей факультетов пронесся небольшой ропот.
Но стоило профессору поднять голову, от разглядывания собственных ботинок, как этот ропот мгновенно прервался.
- Понимаю, что погода отнюдь не располагает вас слушать лекционный материал, мистер Блэк, - обратилась она к недалеко стоящему студенту, который был увлечен разглядыванием окружающей действительности и казалось бы, совсем не слушал её, - но имейте же хоть малую толику уважение ко мне, прежде всего, и к вашим однокурсникам, - проговорила она, увидев, как изо рта при этом вырывается облачко пара.
- Сегодня вам придется поделиться на пары, чтобы поухаживать немного за флоббер-червями, - она сурово сдвинула свои косматые брови, услышав, как в толпе кто-то выдохнул "Нуднятина эти ваши флоббер-черви". А за это, я обещаю вам, на следующем занятии будет что-то поинтереснее.
- Итак. Подходите ближе, не стесняйтесь, пожалуйста. Как вам известно из теории, они - довольно простые существа, кусаться или дышать огнем, не станут, - профессор улыбнулась собственной шутке и кислым лицам студентов.
Взяв в руки свиток со списком, она принялась зачитывать пары.
- Блэк-Гринвуд, Поттер-Эванс, Петтигрю-Джонс, Певенси-Люпин...
Оглядев всех, кто был разбит на пары, она махнула палочкой и в мгновение ока, на поляне возникли клетки с неприметными и омерзительными червями. Студенты потянулись к ним унылой кучкой, оставив профессора наблюдать за работой.
Она медленно ходила между ними, смотря, присматриваясь к тому, как её же студенты справляются с этим.
- Помните, вам просто нужно переместить их, не стоит делать ничего другого, если вы не хотите быть обляпанным слизью с головы до ног. Думаю, с самого утра она будет вам не самым лучшим подарком.

— В аду? О, если бы! — Флоренс  театрально вскинула руку ко лбу, как Джульетта, узнавшая, что её возлюбленный выпил яд, — А что? Пусть слышит, я не боюсь своих слов.
К концу тирады Гринвуд уже смеялась, прикрывая рот рукой и стараясь сохранить спокойный вид. Но счастье продлилось недолго, и окончилось, едва только на поляну ступил дамский сапожок Граббли-Дёрг.
— За твоей спиной она, — прошептала Фло, кивая на профессора. — Если она действительно даст сегодня тест, то я умру. Эта лекция — единственная, к которой я не готовилась. Кому вообще нужны эти уроки?
Она очень вовремя понизила голос, потому что Вильгельмина Граббли-Дёрг прошла аккурат мимо неё. Чудом оставшейся незамеченной, Флоренс решила замолчать, чтобы не испытывать судьбу.
Новость о том, что теста не будет, приятно её удивила. Скрестив до этого пальцы в карманах пальто, Фло мысленно поблагодарила Мерлина за то, что он благосклонен к ней сегодня. Мерлин в её воображении обычно имел Бузинную палочку, ходил в розовом мохнатом халате и подштанниках со звёздами, скрывая свои худощавые ноги.
Едва только в воздухе прозвучали новые слова профессора о распределении в парах, Фло позволила себе устало вздохнуть и замучено посмотреть на Клариссу. Наверное, только Певенси знала об отношениях между Блэком и Флоренс (и, Флоренс надеялась, что она всегда оценивала ситуацию трезво и могла, в случае чего, дать ей, Фло, хороший совет), обо всех пролитых слезах в женском туалете и обо всех «концертах», которые закатывала Флоренс после очередной встречи с Сириусом.
«Флоббер-черви в компании с Блэком, что может быть лучше», — кисло подумала она, подходя к гриффиндорцу. Ей, к счастью, не удалось споткнуться о внезапно выскочившую на пути корягу вечного дерева, более того, Флоренс даже не попала ни в какой сугроб. Судьба явно благоволила ей, как благоволила смелым.
— Здравствуй, Блэк, — спокойно, даже без доли положенной издёвки, произнесла Флоренс. Её тон был усталым и хриплым, с утра, и она не отказалась бы от того, чтобы затеряться в этом лесу с доброй пачкой маггловских сигарет.
В груди теплилась надежда, что к червям ей не удастся прикоснуться даже в варежках. Они были настолько отвратительны, что Фло даже и не смотрела бы на них. «Неужели она так жестока, что даёт нам зимой этих гадких червей? Лучше бы мы, как весной, подкидывали им какую-то еду. Тогда их даже в руки не нужно было бы брать!» — подумала Гринвуд, бросив взгляд на одного из представителей флобберов. «Хоть бы Блэк по-джентельменски сделал всю работу сам!»
На его предложение приступить она лишь кивнула и они прошли к клетке. Надеясь, что она затеряется в толпе, Флоренс покорно шла хвостиком за Сириусом. Вдруг какая-то чёрная клякса выпала из его кармана. Присмотревшись, рейвенкловка обнаружила, что это — миниатюрная кожаная перчатка. Блэк уже отошёл на достаточное расстояние от неё, поэтому перчатка, вперемешку со снегом, полетела прямо в его затылок. Достигнув цели, Фло надеялась, что Блэку не было слишком больно — ведь между ними уже столько всего было.
Когда он обернулся, она с непринуждённым видом прошла мимо гриффиндорца, следуя к центральному предмету всего урока — флоббер червю в клетке.

Отредактировано Florence Greenwood (2013-09-11 21:40:52)

Выдавливать редкую слизь - не самое благодарное занятие. Однако, программа, составленная Министерством, это предусматривала, и профессор ничего не смогла поделать бы с этим.
От её взгляда не укрылось, как хмыкали некоторые, когда она зачитывала пары, составленные накануне утром, как провожали взглядом Флоренс её однокурсницы, и как нервно дернулась Лили Эванс, когда объявили её фамилию.
Если они думают, что профессоры совсем глупы - как же они ошибаются. Сущие дети.
Граббли-Дерг все так же ходила между ними, иногда раздавая указания, строгим тоном:
- Аккуратнее распутывайте, мисс Джонс. Это живые существа.
Когда она дошла до стола Эванс и Поттера, то нервно оглядела парту на предмет видимых повреждений.
Если их не было, значит, пока все было в порядке. Этих двоих в пару ставить было опасно - но сегодня работа выполнялась на удивление тихо и спокойно. Видимо, мерзкая слизь червей все же делала свое дело - Граббли-Дерг заставляла работать, быстро, порой даже распутывая клубки мерзких червей и выдавливая слизь.
- Мистер Поттер, ради всего святого, не дергайте так, это же не черенок метлы, - буркнула она себе под нос, надеясь, что её очередную попытку отчитать нерадивого студента услышит только он сам.
Далее, она продолжала безмолвно ходить между ними и смотреть, как же они справляются с работой.
Многие уже распутали клубки - и теперь боролись со слизью.
Предстояло еще отмывать клетки с помощью заклинаний - но она решила оставить эту "замечательную" во всех отношениях новость на потом.
После она подошла к столу Блэка и Гринвуд - у них, наоборот, работа не совсем ладилась, клубки распутывались медленно.
- Мистер Блэк, мисс Гринвуд, никогда не поверю, что вы хотите за эту работу неудовлетворительную оценку.
Тогда быстрее.
Она еще многое подмечала и многое исправляла.
За столом Певенси и Люпина работа  закончилась - и поэтому она позволила себе вольность:
- Певенси, вы проделали большую часть работы. Можете быть свободны. Люпин, задержитесь, мне нужно поговорить с вами.
Она видела, как многие завистливо вздохнули - невероятно, но факт, никому не хотелось ковыряться в слизи червей с самого утра.
Граббли-Дерг все так же ходила между рядами, разглядывая и поправляя, а потом резко отошла в сторону на пару мгновений, и вернулась со свитком.
- Поскольку на следующем занятии вы будете писать тест, давайте повторим основную информацию хотя бы по теме этого занятия. Остальное вы вполне в состоянии повторить сами. Я надеюсь на вашу благоразумность.
Итак, отвлекитесь на пару минут от основной работы и проверяйте конспект.
Там должна быть хотя бы такая информация.
Профессор принялась зачитывать вслух теоретические сведения:
Флоббер-червь — толстый коричневый червяк, достигающий в длину девяти дюймов, ведет малоподвижный образ жизни. Его передний конец неотличим от заднего, из обоих выделяется вязкая слизь, которую иногда используют для загущения зелий. Обитают флоббер-черви в сырых канавах. Из пищи они предпочитают зеленый салат, но могут питаться практически любыми растениями.
Слизь флоббер-червя также используется как ингредиент в зельях Рябиновый отвар, Гербицида, Зелье для излечения фурункулов и Усыпляющем зелье. Есть?
- Кто еще в состоянии добавить хоть что-то?
Мгновенно в воздух взлетели пара рук. Разумеется, рейвенкловских.
Она с удовлетворением слушала о том, что никак нельзя было отыскать в школьных учебниках.
- Пять баллов Рейвенкло, за отличные ответы.
- А теперь вам предстоит очистить клетки. Можете использовать заклинания, естественно, - благоразумно разрешила она, услышав общий вздох, - и тихо, тихо, это тоже часть работы, за которую полагаются баллы.
Профессор кивнула головой, словно подтверждаю свою прямоту этим простым жестом.

Пока они шли к столу с клеткой, она умудрилась кинуть в него перчаткой, которая выпала из кармана. Еще пара секунд - и она бы шлепнулась ему на затылок. Однако, Сириус быстро обернулся и хватил перчатку в сантиметре от своего лица.
А затем сделал вид, что все происходящее вообще не касается его.
Нужно было сделать только одно - не поддаваться на её провокации. А иначе — ему крышка.
То, что между ними что-то происходило , не видел только слепой. Блэк, как никто иной, знал, что какие-то чувства все только усложняют.
Одно было не ясно — как он позволил кому-то угнездиться у себя внутри? Он упрямо раз за разом прогонял эту мысль, не каждое воспоминание об этом заставляло его вздрагивать.
Нельзя было думать о том, что происходило раньше, нельзя. Нужно было постараться вести себя непринужденно и почти как раньше. Пускай это и удавалось куда хуже.
Перебирать червей было занудно до крайности.
Он старался не смотреть в сторону рейвенкловки совсем.
Потому что каждый гребанный раз, когда он только поднимал глаза, это захлестывало его все сильнее и сильнее. Сириус знал, что иногда ты просто бываешь настолько зациклен на одном человеке, что ничего вокруг не замечаешь.
И все мелкие детали - вроде коротких ногтей, покрасневших от холода рук, случайного волоса, выбившегося из прически или ниток от шарфа на одежде — ты подмечаешь, словно помешанный.
Подмечаешь, заботливо откладывая куда подальше в свою память, чтобы потом тешиться ими. Раньше с ним такого не происходило.
Такое с пятого курса случилось с Джеймсом — кажется, его мир совсем замкнулся на Эванс, потому что, несмотря на огромное количество привлекательных девчонок, во всем замке, на каждом повороте и в каждом уголке, он видел только Лили. Сначала Сириуса это забавляло, потом пугало. А потом Бродяга просто махнул рукой, втайне надеясь, что с ним никогда такого не случиться. Как же он ошибался.
Это, очень похожее чувство, настигло его куда позже.
И можно подумать к кому — к рейвенкловке Гринвуд, которая и красавицей то никогда не слыла.
Он был больше чем уверен в своей неотразимости — именно эта эмоция целиком захватывала людей, которые находились рядом с ним. Он знал, что любой его неверный жест будет истолкован правильно, что над его шутками непременно станут смеяться, а от его улыбки падут самые неприступные. Но приходила она — и Сириус начинал испытывать чертову тонну неловкости, словно краснеющий пятикурсник.
Он менял девушек, как перчатки, и ничьи чувства его особенно не волновали. Разумеется, все это было до нее. Теперь он боялся лишний раз открыть рот, чтобы не обидеть её. Несмотря на всю внешнюю неприступность, в минуты своей слабости, она напоминала Сириусу хрупкую статуэтку с каминной полки - того и гляди, переломиться. И поэтому, стоило ему поднять голову, чтобы посмотреть на нее, как все шутки разом словно выскакивали из его головы, оставляя там звенящую пустоту.
Поэтому они работали в тишине, стараясь не нарушать это молчание. Наверняка, со стороны, это смотрелось более, чем странно - однокурсники уже привыкли к их стандартным перебранкам. Но делать было нечего - приходилось молчать, чтобы не развязывать следующей ссоры. Время от времени профессор возвращалась к их столу, видимо, проконтролировать, как же идут дела. Когда мерзкие клубки были распутаны и нужно было начать выдавливать слизь, в Сириусе что-то словно надломилось.
- Мерзкая работа, не находишь? - неожиданно даже для самого себя, полу-шепотом обратился он к Флоренс.